Аш23

То, что я придумал, требует очень много времени. Я написал восемь песен и связал их общим сюжетом, а сценарий уже подтвердил в самом крупном стриминговом сервисе. Когда на стриминге будет выходить новая серия, откроется и следующая песня. То есть это больше, чем музыка, и больше, чем кино. Я дал этому жанру уникальное название – стереосериал. Никто в истории отечественной музыки не делал такого и не презентовал свои треки на киностриминге. Это будет переворот в музыкальной индустрии!

Думаю, что весной.

Давай честно – многие люди в своих песнях не являются теми, кто они есть на самом деле. И то, что о чем они поют, не является правдой. Они делают это, потому что так надо. Все пишут лирические песни, потому что их нужно писать, понимаешь? Я знаю кучу популярных ребят, которые поют о глубокой неразделенной любви, но при этом по жизни просто ужасно относятся к женщинам. Или тех, которые на интервью строят из себя просто наискромнейших персон, осыпают своих коллег комплиментами, а потом, вне камер, топят их же в совершенно других словах. Это очень известные люди, но я не хочу называть их имена. Артисты должны быть настоящими в своих песнях. А сейчас все в индустрии пытаются что-то делать под копирку и при этом врут. Поэтому наша музыка и требует кардинального изменения.

Сценический образ обязательно должен быть. Но в него нужно верить, в нем должна быть душа. А 97% наших артистов не верят в то, что делают. Нет в этом души! Всё выглядит так, как будто они каждый день просыпаются и к девяти утра идут в офис, чтобы делать рутинную работу. Это не творчество. Наши артисты и музыканты несут в массы то, что не является правдой. А я не люблю лжецов. Хочется, чтобы люди были настоящими. Думаю, что все адекватные слушатели хотят искренности, а не вот этой накрученной истории, которая сделана просто потому, что так надо. Творчество – это свобода. И всегда побеждает правда.

Очень хороший вопрос (думает). Знаешь, я не буду заниматься их пиаром. Они есть, но их очень мало. Я вообще не люблю в своих интервью называть других русских артистов, и когда меня спрашивают, кто из них мне нравится, я стараюсь уйти от ответа. То, чем мы занимаемся, это большой соревновательный процесс, и лишний раз кого-то упоминать мне не хочется.

У нас в России самые лучшие битмейкеры, которые вообще только могут быть. Музыка и аранжировки реально стали развиваться, и, слава богу, это идет вперед. Мы сдвинулись с какой-то мертвой точки попсы двухтысячных. В плане исполнителей тоже есть сдвиг к лучшему, но индустрия развивается только в одном направлении, вот в чем проблема. Не знаю, кто придумал, что все должны выпускать одно и то же.

Сто процентов. Но я считаю, что мы уже слишком много настрадались. Нам нужно веселиться. А вот эти страдания из песни в песню уже надоели. Надо дарить больше позитивных эмоций. Хочется больше плюса, короче. Артисты не должны идти на поводу у желаний аудитории. Это, возможно, самая сложная тропа, но это база. Если следовать чужим желаниям, то не получится игра в долгую. Гораздо круче, когда ты сам задаешь правила.

Это была страсть и любовь с первого взгляда, и она не отпускает меня до сих пор. Первую песню я записал в двенадцать лет, дома, на караоке-микрофон. Мы с другом подключили его к компьютеру, установили программу. Это было нелегко, учитывая, что я тогда жил в Краснодаре. Я тогда написал, наверное, песен десять и думал, что мой первый альбом будет называться «Школьный» (смеется). В те годы в России еще не было крупных лейблов, отправлять треки было некуда, поэтому мы просто выкладывали их в ВК. И, кстати, там они неплохо расходились! У нас было по десять тысяч друзей, и каждый новый трек мы с помощью программы рассылали всем в личку.

Я сам себя пригласил. Мне никто не помогал стать тем, кто я есть сейчас. Я приходил на крупные лейблы, и меня не брали, потому что у меня армянская фамилия. Мне говорили об этом прямым текстом, представляешь? (смеется). Много таких странных историй было. Я уже молчу о миллионах людей, которые мне обещали золотые горы, и в итоге ничего из этого не выходило. Но зато я набирался опыта. Для меня вообще самое важное в жизни – это знания, поэтому у меня два высших образования: Гнесинка и ГИТИС. В общем, я все записывал и выпускал сам, активно гастролировал с 2015 года. Чтоб ты понимала, я самостоятельно договаривался о гастролях: организаторы мне писали в личку, и я решал все вопросы.

Это был правильный подбор людей вокруг себя плюс стечение обстоятельств. Знаешь, мой путь не самый быстрый. Может, кто-то скажет, что я неудачник, что я был недостаточно талантлив. Но считаю, что я как раз-таки чересчур талантлив! И чем сложнее путь, тем тверже результат. Благодаря этому, я иду вперед, несмотря ни на что. Я прошел столько всего, что мне уже ничего не страшно. Я во всем стал экспертом. Например, благодаря своему опыту, я разбираюсь в менеджменте, в пиаре, в маркетинге. Спотыкаясь об неправильных людей, я обретал мастерство в этих направлениях. И это мне дало возможность собрать, наверное, самую лучшую команду в истории. Люди, с кем я работаю сейчас, это моя гордость. Я ничего не значу без тех, кто со мной в одной упряжке.

Она никуда не делась. У меня есть план, который я написал в двенадцать лет, и я до сих пор ему следую. Лейбл сделаю в любом случае, только мне нужно, чтобы это было глобально и грандиозно, потому что я максималист. Хочу музыкальную империю. Но все будет постепенно и последовательно, в этом и заключается мое кредо. Главное – никогда не ловить стабильняк. Есть люди, которые зарабатывают, например, два миллиона рублей в месяц и думают: «Мне этого хватает, большего я не хочу». А я – тот человек, который всегда хочет идти дальше. Всегда рыпаюсь и ломаю потолок.

Если они говорят, что сами отказываются от сотрудничества, то это все ложь. Их просто не взяли, а на интервью они уверяют, что, мол, нам предлагали, а мы не пошли. Только, поверь, ничего никому не предлагали, потому что сотрудничество в первую очередь нужно не лейблам, а артистам.

Сейчас я отвечу, что уже нет. Попадание на лейбл не гарантирует, что ты станешь популярным. Идеальный пример того, как должно было выглядеть такое сотрудничество, это Blackstar образца 2000-х годов. В нового артиста вкладывали на старте до пяти миллионов рублей. Ему сразу организовывали большие фиты, делали туры. Но назови мне хоть один нынешний лейбл, который действует так же? Лейблы этим уже не занимаются. Они просто сидят с тобой, дрочат твою песню и делают обложку и питч. Обещают баснословные суммы на маркетинг твоего трека, а в итоге из объявленных трехсот тысяч тратят на тебя двадцать. Моя нынешняя команда – это абсолютно рабочий лейбл. Но только я не жалею денег и не обманываю самого себя. Если я говорю, что в эту песню вложу пятьсот тысяч рублей, то именно такую сумму и трачу. А лейблы не готовы вкладываться в артистов и подключать свои ресурсы. Они надеются, что артист сам по себе стрельнет, а они просто на этом будут выезжать. На лейблах нет голодных людей. Но рынок уже развился до такого уровня, что все зависит от индивидуальности человека, от желания и от настроя его команды. Нужно быть вовлеченным в свои процессы, и у тебя все получится.

О, у меня он очень обширный. Это 100% не русская музыка. Там всё, начиная от джаза 1960-х и заканчивая современными исполнителями. Трэвис Скотт, Лил Уэйн – мой самый любимый артист и лучший рэпер из ныне живущих. Когда хочу покопаться в себе, то могу целыми днями слушать Барри Уайта или Шаде. Я стабильный человек и однолюб. Если мне что-то нравится, то я это буду слушать всегда.

В сорок лет я себя вижу еще на сцене, но при этом уже владельцем той крупной империи, которую хочу построить. Я буду верен делу. А вот в пятьдесят… Ты подумаешь, что я максималист и сумасшедший, но в пятьдесят лет я хочу стать министром культуры. Кстати, это указано в моем плане, который я писал, когда мне было двенадцать! (Смеется)